Книга Плач серого неба - Максим Михайлов

Не стоило, конечно, забывать и о втором, так сказать, заказчике. Инспекторе Магической полиции. Около двух метров ростом, желтоглазый, который под плащом прячет нечто, гораздо тверже плоти, что издает глухой звук при ударе о деревянную поверхность. Что-то в этом меня смущало, но что — я никак не мог понять. И с сожалением решил оставить и этот вопрос на потом. В конце концов, важны были не странности Инспектора, а его задание. Что я уже могу сказать ему про Хидейка? В сущности, ничего. Вообще. Не сообщать же магполу, в самом деле, что он не единственный, кто подозревает альва в шпионаже? Тем более что сам Инспектор, вроде бы, и допрашивал Гейнцеля. Так что, раз никто не требовал от меня писать отчеты в Безнадегу, об отсутствии результатов сообщать было необязательно. Пока ничего не было — и вопросов ко мне быть не могло.

Давно замечено, что питье кончается одновременно с мыслями. В иное время, в ином месте, я бы непременно залил в себя еще чашечку особого кофе. Но к тому времени мысль о теплой постели уже завладела мной так решительно, что я не собирался перечеркивать ее перспективой надираться до утра в уютной, но незнакомой харчевне вдали от дома. Я удовольствовался тем, что выкурил еще одну сигарету. Расплатился с хозяином — толстым хоблингом, чья широкая ухмылка при виде денег могла служить вывеской заведения гораздо лучше невнятной белиберды над входом, — и затребовал извозчика.

С этим оказалось туго. В такое позднее время предоставить посетителю экипаж не представлялось возможным, потому что оное транспортное средство, в лице своего водителя, изволило вкушать радость ночного сна. Что оставалось делать? Я был не настолько пьян, чтобы через полгорода пешком, но и не настолько трезв, чтобы искать выход при помощи здравого смысла. Решение медленно брести по улице и осматриваться на предмет свободных экипажей нельзя назвать глупым, если под улицей не понимается нечто настолько близкое к Рыбацкому кварталу, как Мазутная улица. Но алкоголь уже диктовал свою волю достаточно громко, и я подчинился. Хозяин услужливо распахнул дверь. Положительно, мне нравилось это место — несмотря даже на дурацкое название и невнятную вывеску. Пообещав хоблингу и себе заходить еще, я шагнул в отрезвляющий холод дождливой мглы и замер.

И как можно было пропустить такое раньше? Фонари все так же не горели, но в рассеянном свете из окон харчевни виднелись обгорелые развалины на другой стороне узкой и кривой улицы.

— Э-э-э… милейший! — хозяин трактира не успел целиком исчезнуть в своем заведении, и, услышав меня, с энтузиазмом распахнул двери вновь. — Моментик, пожалуйста. Это что у вас тут сгорело? — Если подумать, то не должно было это меня волновать. С таким соседством Мазутная должна бы пестреть подобными пожарищами. Но удивлялся собственному любопытству я уже потом, гораздо позже. А в тот миг меня не на шутку заинтересовало неприятное зрелище.

— Да вы, мастер, видать, совсем газет не читаете, — некоторое добродушное пренебрежение, скользнувшее в голосе толстяка, вполне компенсировалось профессиональной улыбкой, выскочившей на его лицо, — неделю уже назад, почитай, во всех новостях только о том и писали, как контора старика Ромуэлина в небеса улетела. Ужто не слышали?

— Как-то не довелось, — в некотором смущении пробормотал я, — но если можно, вкратце…

— Да вы зайдите под крышу-то, — засуетился толстяк, но зря — я плавно трезвел, и останавливаться не хотелось. Не затуманенные выпивкой мысли могли очень пригодиться.

…Еще за четверть оборота до взрыва никто не мог бы даже предположить, что обычный, средней руки салон татуировки внезапно взлетит на воздух. Даже когда хмурый матрос с явными признаками орочьего наследия на лице вошел в помещение, мастер Ромуэлин вряд ли ожидал чего-то страшнее попытки ограбления. На вид посетитель был никак не из числа потенциальных клиентов. Небрежно одетый, с вяло тлеющей в зубах дешевой папиросой, он бесцеремонно отряхнул плащ, обдав редких посетителей мелким водяным крошевом. Проскрипел, не разжимая зубов, «Скорее бы жара!» и направился к хозяину.

— Эй, альв, — хрипло просипел он, — что скажешь вот про это? — Орк задрал рукав и продемонстрировал темное предплечье, где помимо жестких седоватых волос виднелась крохотная, расплывчатая закорючка. Мастер до рези напряг глаза.

— Сказать, конечно, можно многое, — старый художник на миг ожалил посетителя взглядом и тут же отвел глаза, — но вам это вряд ли понравится. Такой, простите, халтурой занимаются обычно самоучки, которые, едва дорвавшись до чернил и полой трубки, начинают мнить себя художниками тела. То, что трубка чересчур толста, а дешевые чернила ядовиты, их не интересует. Желаете консультацию? Так будьте добры, встаньте в очередь.

Орк оглянулся. Какой-то мелкий клерк, желающий, видимо, показаться крутым, портовая шлюха, желающая, видимо, поднять себе цену. Был еще и третий. Охранник. Эггр. А значит, вести себя следовало повежливее, чтобы не скрутили и не забросили куда-нибудь к пристаням. И не стоило обманываться мнимой неуклюжестью здоровяка — матрос отлично знал, как горазды кочевники драться. Однажды, еще совсем сопляком, он схлестнулся с эггром в кабацком погроме и лишился четырех коренных зубов, вместо которых теперь торчали коронки из рыбьей кости. Так сам же потом и угощал громадину пивом, да тихо радовался, что удар пришелся вскользь, и челюсть осталась более-менее цела.

Дело было плохо. Действовать следовало быстрее и решительнее — наводчик говорил, будто в здании имеется черный ход, как раз в другой его половине, а значит, если быстро бежать, можно улизнуть, дождаться вечера, а там уже будет встреча с таинственным богатеем, что обещал купить порошок по пять полусеребрушек за сотню грамм. По прикидкам орка, в похищенном с корабля бумажном свертке весу было около кило. И на вырученные деньги он мог легко уехать куда-нибудь далеко и навсегда там поселиться, никогда не вспоминая о прошлом. Правда, говорили, что город закрыт для выезда, какая-то полицейская возня, но это вряд ли надолго. День-другой… На это время можно было и затаиться. Что-что, а прятаться матрос умел. Но сначала нужно было…

— Подновить бы, — спокойно произнес он, не торопясь опускать рукав, — да побыстрее, у меня скоро корабль отходит.

— Все мастера заняты, — престарелый альв смотрел на орка с уставным дружелюбием, не глядя больше в глаза, — будьте добры, займите место в очереди. Или можете записаться на другой день. К примеру, на завтра.

— А если вы сами, господин хороший? Я ж и вдвое заплатить могу, да. За ваши услуги…

— За мои услуги, дорогой мой, я беру не вдвое больше своих мастеров. Гораздо больше, гораздо.

— Мастер, — орк подкинул в голос насмешки, — вы цену-то назовите. А потом уже говорите со мной так.

— Дюжина серебряных, — даже очки Ромуэлина заблестели как-то раздраженно, — плюс десять медяков за срочность.

— Идет, — легко согласился орк, — но только если результат мне того, понравится. Пойдет?

— Поверьте, юноша, результат вас удовлетворит. А что насчет денег?

Матрос молча позвенел кошелем и приоткрыл его, обнажив бока нескольких серебряных кругляшей.